Сопротивление хаосу чрезвычайно распространено в нашем обществе, как, впрочем, и в любом обществе. Люди постоянно сопротивляются хаосу, вкладывая в это массу эмоций, мыслей и сил. Это тотальная и могущественная тенденция - сражаться с неопределенностью и неизвестностью, пытаясь взять свою жизнь под контроль.
Большинство религий - особенно буддизм, индуизм, христианство, суфизм, неосуфизм, эзотерические традиции и религия психологии - с большим или меньшим успехом пытаются создать системы верований, способствующие упорядочению хаоса - этой игры случая, которую мы находим невыносимой и которой сопротивляемся изо всех сил.
Однако чтобы стать свободными, мы должны добровольно оседлать стремительного и неуправляемого скакуна хаоса. Лишь тогда мы сможем погрузиться в единое поле, связывающее нас с миром и Вселенной. Иными словами, отказываясь от сопротивления хаосу, мы непостижимым и парадоксальным образом создаем порядок, выводящий за пределы хаоса. Таков контекст психологии, выбирающей хаос в качестве организующего принципа и средства, позволяющего достичь более универсального и интегрированного состояния - я называю его состоянием вне состояния. Это состояние вне состояния - истинная и высочайшая степень порядка. Иными словами, тот самый хаос, которому мы сопротивляемся, помогает нам создать более глубокий порядок.
Возможно, хаос - на самом деле просто естественный порядок, и в этом хаосе возможны островки порядка. Но хаос - это порядок.
Сопротивление хаосу поддерживает хаос, зачастую делая жизнь невыносимой . Больше того, оно лишает нас возможности достижения высшего порядка, единства и глубочайшей связи с мирозданием и Вселенной.
В действительности порядок рождается из хаоса, а не хаос из порядка.
Например, представьте себе, что вы плывете по бурной и стремительной реке. Если вы попытаетесь плыть против течения, вы прочувствуете хаос в полной мере. Вы ощутите давление воды на грудь и желудок; течение может опрокинуть вас и ударить о камни. Но если вы уподобитесь воде и потечете вместе с ней, внезапно из хаоса возникнет новый порядок. Один из мастеров дзэн рассказывал, что достиг просветления, после того как отправился в странствие и увидел, что все автомобили едут в одну сторону. Тогда он решил, что ему следует идти в другую сторону - туда, где автомобили уже побывали.
Итак, мы собираемся изучить концепцию, согласно которой внутри хаоса скрыт естественный порядок. Этот хаос, которому мы так усиленно сопротивляемся, действительно обладает внутренним смыслом и красотой. Когда мы воспринимаем его как поток энергии, хаос позволяет нам, как мог бы сказать Дэвид Бом , « обрести более глубокую связь со своей собственной вселенной» .
Приходится признать тот факт, что Вселенная представляется нам хаотической, непостижимой, неуправляемой и загадочной. Философские системы, к которым мы обращаемся в надежде обрести понимание или хотя бы «успокоение», в действительности являются попытками сопротивляться тому факту, что хаос является скорее правилом, чем исключением. Различные системы пытаются упорядочить хаос, в то время как нам требуется ДАО ХАОСА - путь непротивления и приятия хаоса, путь, на котором мы позволим хаосу заняться собственной самоорганизацией и проявить свою истинную природу.
Параллельные вселенные и внутренняя реальность
Как звезды и планеты на небосводе разделены пространством, так же и наши внутренние вселенные отделены друг от друга. С точки зрения личности можно сказать, что мы состоим из параллельных вселенных, или - на языке психологии - частей личности. Эти миры мы называем ролями, частями, субличностями, ложными «эго» или схемами. Различные психологические школы по-разному именуют эти параллельные вселенные.
Единственное, что мы добавим к этому, - представление о пустоте. Каждая часть нашей «личности* наделена разными чувствами, мыслями, воспоминаниями и т. д. Например, во время работы вы находитесь в мире независимости и принятия решений. Вы действуете и реагируете так, чтобы наилучшим образом решить стоящие перед вами задачи и воплотить решения в жизнь. В мире семьи вы можете чувствовать себя ранимым, зависимым и нерешительным. Обе эти параллельные вселенные живут внутри вас, и в разное время вы сливаетесь с одним из этих миров. И обе эти вселенные ограничены и окружены пустотой.
Фракталы и хаос
Каким же образом мы можем обнаружить глубинный порядок (второй неявный порядок Бома)? Для ответа на этот вопрос рассмотрим фракталы. Обычно большинство из нас представляют себе расширение в виде движения изнутри наружу. Например, если вы смотрите на предмет и расширяете область внимания, вы видите другие предметы. Тем не менее фракталы могут помочь нам направить наше внимание снаружи внутрь и тем самым приблизиться к бесконечному порядку.
Что же такое фракталы? Можно считать их дробными единицами измерения. Давайте подумаем о фракталах в терминах измерения какой-то величины - например, объема комнаты. Чем меньший объем мы будем брать в качестве единицы измерения, там большей будет казаться комната. И не только комната увеличивается - возникает специфический паттерн, или глубинный порядок, возрастающий по мере дробления шкалы на все меньшие сегменты.
Этот процесс называется итерацией. Мандельброт открыл, что по мере того как мы умножаем фрактал на себя самого, вселенная становится все больше и больше.
Иными словами, когда предметы уменьшаются, вселенная с ее изумительным порядком увеличивается.
Следовательно, мы можем ответить на вопрос примерно так: для достижения второго неявного порядка надо войти внутрь и уменьшиться настолько, чтобы обнаружить пустоту, которая, сгущаясь, содержит в себе все.
Например, если мы начнем с одной дроби и будем постоянно умножать ее на себя самое, мы получим самосозидающийся порядок.
В случае фракталов развитие продолжается благодаря постоянному применению одной и той же процедуры, но по убывающей шкале.
Отрывок из книги Стефена Волински «Дао хаоса»
Хаос (Χάος), в греческом мифотворчестве безграничная первозданная пустота, космогоническое понятие "зияющего" (от χάσκειν – зиять) пространства, существовавшего раньше мироздания: материальным содержанием его были туман и мрак. По учению орфиков, Хаос и Эфир возникли из безначального времени, причем под Хаосом понималась глубокая бездна, в которой обитали ночь и туман. Благодаря действию времени туман Хаос от вращательного движения принял яйцевидную форму, вместив в свою середину эфир, причем от быстрого движения яйцо созрело и раскололось на две половины, из которых возникли земля и небо. Другие видели в Хаосе водную стихию (от χέν= лью). По Овидию, Хаос представлял собой "грубую беспорядочную громаду (moles), недвижную тяжесть, собранные в одно место разнородные начала дурно соединенных стихий", откуда выделились земля, небо, вода, густой воздух. Кроме того, под Хаосом подразумевали воздушное и туманное мировое пространство, помещающееся между небом и землей, а также наполненную мраком подземную зияющую бездну. Порождениями Хаоса в древней гесиодовской космогонии считались Эреб, Никта, Эрот, Гея, Тартар, а также Мойры (Гесиод, Теогония, 116, 123-124).
У схолиастов Хаос мыслится то как вода, то как разлитой воздух (со ссылкой на Вакхилида и Зенодота), то по-платоновски как место разделения и расчленения стихий. Из досократиков Акусилай и Ферекид считали Хаос началом всякого бытия. При этом Ферекид отождествлял Хаос с водой, то есть с заполненным пространством. Ни Гомер, ни Пиндар, ни Эсхил, ни Софокл ни разу не употребляли этого термина. У Еврипида Хаос является пространством между небом и землей, a Марк Валерий Проб считал Хаос, воздухом, заполняющим место между небом и землей. В космогонии Аристофана (Птицы, 691-702) Хаос фигурирует в качестве первопотенций наряду с Эребом, Никтой и Тартаром. От Эреба и Никты возникло мировое яйцо, а из мирового яйца появился Эрос. Эрос же из смеси всего порождает землю, небо, море, богов и людей. От Хаос Эрос порождает в тартаре птиц, которые тоже, очевидно, понимаются здесь как одно из первых космогонических начал. Либо это собственная космогония Аристофана, либо это пародия на орфическую космогонию, где тоже фигурирует мировое яйцо, порожденное Ночью.
В дальнейшем развитии античной философской мысли, Xаос понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом виде находился во всех тех учениях, которые вообще понимали Xаос как принцип становления. Досократики Эмпедокл или Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский (I 494-500) уже оперируют с первозданной беспорядочной смесью материальных стихий. У Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей и сам Xаос трактуется как rudis indigestaque moles, "нерасчлененная и грубая глыба", хотя уже с животворными функциями (Овидий, Метаморфозы, I 5-9). У Овидия имеется также образ Xаоса в виде двуликого Януса, выступающего как творческое начало (Овидий, Фасты, I 89-144). В трагедиях Сенеки Хаос из абстрактной космической картины превратился в предмет трагического пафоса (Медея 9; Федра 1238; Эдип 572), в тот мифологический образ, который одновременно и универсален, и космичен, и переживается глубоко интимно, мрачно и экстатически.
Хаос получил яркое развитие и в качестве мифологического персонажа, начиная еще с Гесиода. У орфиков Хаос вместе с Эфиром был порождением Хроноса, но сам Хронос рисовался как крылатый дракон с головой быка и льва и с лицом бога, который к тому же именовался еще и Гераклом (Дамаский, О первых принципах, 317, 21-318, 2). С другой стороны, Хаос и Эфир порождали из себя некоего Андрогина, муже-женское начало, являвшееся началом всех вещей, сам же Хаос у орфиков трактовался как "страшная бездна" (chasma pelorion). Отсюда уже очень близко до того нового значения слова "хаос", которое встречается по преимуществу в римской литературе и которое либо очень близко связывает Хаос с аидом, либо прямо отождествляет его с ним. Хаос есть та бездна, в которой разрушается всё оформленное и превращается в некоторого рода сплошное и неразличимое становление, в ту "ужасную бездну", где коренятся только первоначальные истоки жизни, но не сама жизнь.
Хаос представляется как величественный, трагический образ космического первоединства, где расплавлено все бытие, из которого оно появляется и в котором оно погибает; поэтому Хаос есть универсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельного становления. Античный Хаос есть предельное разряжение и распыление материи, и потому он – вечная смерть для всего живого. Но он является также и предельным сгущением всякой материи. Он – континуум, лишенный всяких разрывов, всяких пустых промежутков и даже вообще всяких различий. И потому он – принцип и источник всякого становления, вечно творящее живое лоно для всех жизненных оформлений. Античный Хаос всемогущ и безлик, он все оформляет, но сам бесформен. Он – мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто. Но это такое ничто, которое стало мировым чудовищем, это – бесконечность и нуль одновременно. Все элементы слиты в одно нераздельное целое, в этом и заключается разгадка одного из самых оригинальных образов античного мифологически-философского мышления.
Поскольку общество есть сверхсложная самоорганизующаяся диссипативная система, постольку в его истории действуют -- но действуют в специфической форме -- общие закономерности эволюции таких систем.
Во всякой диссипативной системе происходят два противоположно направленных процесса: один (энтропийный) ведет к разрушению ее структуры, беспорядку и хаосу, а другой (антиэнтропийный) -- к структуризации системы, росту ее упорядоченности. Таким образом, порядок возникает и существует во взаимосвязи с хаосом (как во внешней среде, так и внутри системы). Взаимосвязь хаоса и порядка -- необходимое условие существования диссипативных систем.
Самоорганизация есть результат синтеза хаоса и порядка. В самоорганизующейся системе они не исключают, а, наоборот, порождают и дополняют друг друга. Хаос возникает из порядка, а порядок -- из хаоса. При этом рождение порядка из хаоса и хаоса из порядка обусловливается не внешней средой, а внутренней природой диссипативной системы, действующими в ней механизмами.
Хаос, возникающий вследствие разрушения порядка, -- это «детерминированный хаос». Он обусловлен теми процессами, которые разрушают порядок. Оказывается, что хаос может быть разным -- в зависимости от того, как он образуется. Порядок, возникающий из хаоса, тоже несет на себе след своего происхождения. Хаос, как бы это ни казалось странным, конструктивен в самой своей разрушительности: он «выжигает» все лишние структурные образования -- нежизнеспособные, неустойчивые, не встраивающиеся в общую структуру системы. Хаос, таким образом, обладает способностью рождать порядок. Он -- не абсолютное зло, а важная сторона процессов самоорганизации.
«Порядок неотделим от хаоса. А хаос порой выступает как сверхсложная упорядоченность».
Порядок и хаос в диссипативной системе сопутствуют друг другу постоянно, но их соотношение в ходе эволюции диссипативной системы изменяется. На одних этапах преобладает порядок, на других -- хаос. Крайними случаями являются состояние максимальной стабильности, когда в системе воцаряется устойчивый порядок, а беспорядок сводится к минимуму, и состояние неустойчивости, нестабильности, в котором хаос быстро нарастает, а порядок уменьшается и может рухнуть под воздействием малейшей случайности. Возможны различные режимы переходов системы от одних состояний к другим.
Рассматривая общество как сверхсложную диссипативную систему, социальная синергетика ставит своей задачей исследовать специфику его самоорганизации и особенности взаимоотношения между социальным порядком и социальным хаосом.
Общество, в котором нет никакого порядка, существовать не может. Неорганизованное, неуправляемое общество, в котором царит хаос, обречено на гибель, если не выйдет из этого состояния. Жить в нем опасно, и люди чуть ли не инстинктивно страшатся такой жизни.
Т. Гоббс полагал, что люди, осознав невозможность жить в условиях полного хаоса, когда идет «война всех против всех» (omnia bella contra omnes), заключают «общественный договор», по которому соглашаются признать над собой власть государства при условии, что оно будет наводить в обществе правопорядок.
«Беспредел», отсутствие норм и правил, регулирующих поведение людей, страшен даже для закоренелых преступников; отвергая авторитет государства и установленный им общественный порядок, они считают нужным иметь свой «воровской закон» и своих «авторитетов».
Но не может существовать и такое общество, в котором был бы «абсолютный порядок», не допускающий никакого «самовольного» действия людей. Подобное общество стало бы механической системой, где индивиды и группы были бы лишены всякой свободы действий. Это означает, что их поведение стало бы полностью алгоритмизированным. В таком обществе не только свобода воли, но и разум, в сущности, оказывается излишним, не нужным и даже вредным с точки зрения охраны общественного порядка. Эта механическая система, собственно говоря, уже не была бы человеческим обществом. К тому же она была бы неспособной реагировать на изменения внешней среды и «сломалась» бы либо под их воздействием, либо из-за «выхода из строя» каких-то из ее «винтиков».
Реальные общества всегда находятся где-то между этими предельными состояниями «абсолютного порядка» и «абсолютного хаоса». «Исторический маятник» колеблется внутри разделяющего эти состояния интервала, никогда не достигая его крайних точек. Но, двигаясь в одном направлении, он «асимптотически приближает» общество к состояниям тотальной упорядоченности, а в другом -- к состояниям чудовищного беспорядка, беззакония и всеобщего хаоса. Эти колебания сопровождаются пульсацией процессов разнообразных типов: дифференциация -- интеграция, иерархизация -- деиерархизация, дивергенция (увеличение разнообразия) -- конвергенция (уменьшение его), ослабление -- усиление и т. д.
Из истории известно, что существовали (и существуют ныне) общества с жестким деспотическим режимом и суровым пресечением всякого инакомыслия и вольностей. Такие общества отличаются господством порядка над хаосом. Общества подобного типа называют «закрытыми» (А. Бергсон, К. Поппер), а также «традиционными», «тоталитарными», «коллективистическими» (К. Поппер), «мегама-шинами» (Л. Мэмфорд). Для них характерны строгое соблюдение сложившихся традиций, «избыточная нормативность» культуры, мелочная регламентация всех форм человеческой жизнедеятельности, неодобрительное отношение к всякого рода творческим новациям, враждебность ко всему чужому, стремление к самоизоляции от соседних обществ. Следствием всего этого является их застойный характер.
Бергсон определяет закрытое общество краткой формулой: «авторитет, иерархия, неподвижность». Согласно Попперу, в закрытых обществах доминирует магическое мировоззрение, табу, авторитет и традиция.
Подобные черты были типичными для первобытной общины, где жесткая дисциплина поддерживалась, главным образом, силой традиций и верований. Эти черты были присущи и древним государствам, образовавшимся в после первобытную эпоху, -- с тем различием, что неукоснительное соблюдение гражданами установленного государством общественного порядка обеспечивалось силой тоталитарной власти, способной насильственными мерами справляться с непокорными. Таковы были государства в Древнем Египте и Китае, Древние Вавилон и Ассирия, империи инков и ацтеков и др.
Социальный порядок, опирающийся на деспотический тоталитарный режим, на протяжении всей истории был идеалом для «власть имущих». И они в различных формах стремились установить его. В XX в. он воплотился в фашистских государствах и в государствах советско-социалистического типа. Сейчас он продолжает жить в таких странах, как Ирак, Иран, талибский Афганистан.
Вместе с тем история знает состояния общества, близкие к полному социальному хаосу. Это «эпохи бурь и потрясений», связанные с массовыми движениями, бунтами, восстаниями, революциями. Для подобных состояний характерны социальные беспорядки, распад политических структур, хозяйственная разруха, обнищание, голод, междоусобицы, насилие и массовое кровопролитие. Хаос достигает иногда такой степени, что общество разваливается и исчезает.
Описанные противоположные состояния общества -- состояние «закрытости», в котором господствует деспотическая власть, и состояние социального хаоса -- асимметричны по отношению ко времени. Первое содержит в себе тенденцию к стабильному существованию и способно сохраняться в течение долгого исторического времени. Это становится возможным благодаря образованию в обществе иерархии фрактальных структур, повторяющих на всех уровнях один и тот же «рисунок» власти. Фрактальность делает такое общество устойчивым (если же оно не фрактально, т. е. включает в себя не самоподобные структуры, то оно неустойчиво и существует исторически недолго -- как это было, например, с империей Александра Македонского). Второе же состояние не может существовать долго, ибо в нем происходит ломка иерархии социальных структур и разрушение фрактальности. Общество стремится выйти из этого состояния, восстановив вновь социальный порядок.
Но оба эти состояния взаимосвязаны и порождают друг друга. Застойный тоталитарный режим сдерживает назревающие социальные перемены до тех пор, пока в силах это сделать. «Выжечь» его застывшие и неспособные к совершенствованию социальные структуры может лишь огонь социальных катаклизмов. Новое вынуждено рождаться в этом огне -- иначе оно не может в условиях закрытого общества появиться на свет. Но хаос в обществе -- это тяжелое испытание для людей. Недаром в Китае одним из самых страшных считается старинное проклятие: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!» Время перемен -- это промежуточное время, которое заканчивается утверждением нового порядка (даже если он, как это чаще всего и оказывается, далеко не таков, каким он виделся затеявшим смуту людям, и опять становится тоталитарным).
В историческом прошлом человечества было множество более или менее длительно существовавших обществ закрытого типа, которые время от времени взрывались краткими вспышками социальных катаклизмов и хаоса, после чего вновь устанавливался стабильный порядок, характерный для закрытого общества.
Однако наряду с этим в прошлом имели место также сравнительно редкие случаи возникновения более гармоничных социальных систем, в которых складывались гибкие формы социального порядка, связанные с демократией и допускающие относительную свободу мышления и поведения людей. Таковы, например, древнегреческие полисы типа Афин или средневековые города-республики. Эпоха Возрождения расшатывает устои, на которых зиждется закрытый тип общества. Социалисты-утописты бросают вызов государству, стоящему на страже социального неравенства и несправедливости. Век Просвещение (XVIII в.) вносит в общественное сознание идеалы «свободы, равенства, братства». В XIX в. в Западной Европе жесткие режимы деспотической власти все больше уступают место республиканско-демократическим формам государства. А в XX в. наиболее процветающими становятся страны, в которых формируется общество, построенное на демократических началах и гражданских свободах. Такое общество, в противоположность закрытому, называют обществом «открытым».
В открытом обществе иерархия властных структур ставится (в большей или меньшей мере) под контроль населения. Правовая система обеспечивает мирное соперничество различных политических сил в борьбе за власть. Выборность и сменяемость представителей власти делает властные структуры более подвижными и доступными обновлению. Это позволяет совершенствовать социальный порядок, избегая разрушительных социальных катаклизмов и не повергая общество в полнейший хаос. Иначе говоря, открытое общество синтезирует в себе порядок и хаос, дисциплину и свободу. И притом таким образом, что они как бы взаимно не допускают достижения крайних степеней того и другого. В обществе существует «постоянно действующий», но удерживаемый в определенных формах хаос (свобода), локальное усиление которого ведет к уничтожению отдельных нежизнеспособных социальных структур при сохранении общественного порядка в целом.
В современных открытых обществах существует множество разнообразных добровольных организаций граждан (сообществ, фондов, клубов и т. п.), которые создаются ими по собственной инициативе, а не по указке сверху. Свободная, никем не упорядоченная и несогласованная деятельность множества подобных организаций, казалось бы, должна вести к дезорганизации общества. Однако на самом деле она, наоборот, способствует сохранению общественного порядка: эти организации представляют собою разнородные и различные по своим масштабам фрактальные структуры, которые гармонизируют и стабилизируют общество.
Открытое общество характеризуется социальной мобильностью, возможностью перемещений по уровням социальной иерархии в зависимости от личных достижений и заслуг, отсутствием жесткой регламентации поведения людей «сверху», плюрализмом мнений, признанием за личностью права на свободное развитие. Все это стимулирует активность, личную инициативу и поиск оригинальных новаций, которые способны дать более успешное решение задач, интересующих отдельные социальные группы и общество в целом. Отсюда вытекает высокий темп его развития.
Открытое общество есть «общество, в котором индивиды вынуждены принимать решения». Расширение возможностей для свободы действий личности повышает хаотичность общества на микроуровне (на уровне индивидов) при сохранении устойчивости его упорядоченности на макроуровне (на уровне крупных социальных структур). Наконец, важной особенностью открытого общества является то, что оно, в противоположность закрытому, открыто для внешних контактов, для взаимодействия с соседними обществами. Если закрытое общество «интровертно», то открытое -- «экстравертно». Более того, оно не может развиваться без обмена ресурсами с окружающим миром, без вовлечения других обществ в орбиту своих интересов и в процесс решения своих задач.
Этим объясняется то, что возникновение и развитие обществ открытого типа сопровождается активной -- а нередко и агрессивной -- экономической, политической и культурной экспансией на другие страны. История Британской империи -- яркий образец такой экспансии. Опыт истории свидетельствует, что закрытые общества не выдерживают натиска открытых. Сопротивление их этому натиску продолжается, но, возможно, XX в. был последним веком, в котором возникли и продержались в течение нескольких десятилетий крупные мировые державы закрытого типа -- нацистская Германия и Советский Союз. Можно заметить, что после их падения цивилизация западного типа стала более разумно проводить в жизнь принципы открытого общества, а общественное мнение западных стран стало решительнее отстаивать необходимость мирного развития. Наряду с распространением экономического, политического и культурного влияния открытых обществ усилилось стремление к усвоению ими опыта, накопленного в других обществах.
Создание обществ открытого типа необходимо порождает тенденцию к глобализации исторического развития человечества. Во второй половине XX в. эта тенденция привела к всеобщему культурному обмену, образованию общемирового экономического рынка, возникновению единого политического поля взаимодействия всех государств Земли.
В свете сказанного очевидно, что развитие открытого общества -- это не просто факт внутренней истории отдельного народа, а поворотный пункт истории всего человечества.
«Переход от закрытого общества к открытому можно охарактеризовать как одну из глубочайших революций, через которые прошло человечество».
Конечно, закрытые и открытые общества не отделены друг от друга китайской стеной. История знает много промежуточных вариантов, несущих в себе черты обоих типов общества. Речь идет лишь о длительной исторической эпохе, в течение которой через разнообразные промежуточные формы идет превращение открытого общества в основной тип социальных систем.
С утверждением и распространением обществ открытого типа происходит уменьшение «амплитуды» колебаний «исторического маятника». Человечество проявляет стремление -- и находит средства его реализации -- не доводить эти колебания до крайних состояний закрытого общества и социального хаоса.
Однако «маятникообразный» ход исторических процессов продолжается, приводя к циклическому чередованию периодов относительно стабильного упорядоченного состояния и «времени перемен», возмущения, нестабильности. Эти «волны истории» в открытом обществе становятся менее бурными, но оно «покачивается» в них, переживая в какой-то отдельной сфере общественной жизни или обществе в целом смену периодов эволюции и периодов кризиса. В периоды эволюции устанавливается режим более или менее плавного, упорядоченного, «ламинарного» течения событий, а в периоды кризиса возникает «турбулентный», неустойчивый, более или менее хаотичный поток непредсказуемых перемен.
Лаплас, 1776 год
«Состояние системы природы в настоящем есть, очевидно, следствие того, каким оно было в предыдущий момент, и если мы представим себе разум, который в данное мгновение постиг все связи между объектами Вселенной, то он сможет установить соответствующие положения, движения и общие воздействия всех этих объектов в любое время в прошлом или в будущем.
Физическая астрономия, область знания, которая делает величайшую честь человеческому уму, даёт нам представление, хотя и неполное, чем был бы такой разум. Простота законов, по которым движутся небесные тела, и соотношения между их массами и расстояниями позволяют проанализировать их движение до определённой точки, и, чтобы определить состояние системы этих крупных тел в прошлых или будущих веках, математику достаточно того, чтобы их положение и скорость были получены из наблюдений в любой момент времени. Человек обязан этим мощности приборов, которыми он пользуется, и небольшому числу соотношений, которые он применяет в своих расчётах. Однако незнание различных причин, вызывающих те или иные события, а также их сложность в сочетании с несовершенством анализа мешает нам достичь той же уверенности по отношению к огромному большинству явлений. Таким образом, существуют вещи, которые для нас неопределённы, вещи, более или менее вероятные, и мы стараемся компенсировать невозможность их узнать, определяя различные степени их достоверности. Получается, что слабости человеческого разума мы обязаны появлением одной из самых тонких и искусных математических теорий науки о случае, или о вероятности».
Пуанкаре, 1903 год
«Совсем незначительная причина, ускользнувшая от нашего внимания, вызывает значительный эффект, который мы не можем не заметить, и тогда мы говорим, что этот эффект вызван случаем. Если бы мы точно знали законы природы и положение Вселенной в начальный момент, мы могли бы точно предсказать положение той же Вселенной в последующий момент. Но даже если бы законы природы открыли нам все свои тайны, мы и тогда могли бы знать начальное положение только приближённо. Если бы это позволило нам предсказать последующее положение с тем же приближением, это было бы всё, что нам требуется, и мы могли бы сказать, что явление было предсказано, что оно управляется законами. Но это не всегда так; может случиться, что малые различия в начальных условиях вызовут очень большие различия в конечном явлении. Малая ошибка в первых породит огромную ошибку в последнем. Предсказание становится невозможным, и мы имеем дело с явлением, которое развивается по воле случая».
Очень непросто преодолеть ограничения, накладываемые Вторым началом термодинамики на процессы, происходящие в природе. Каким образом из хаоса могут возникать, развиваться, действовать, а то и процветать упорядоченные структуры типа живых организмов?
Как мы уже знаем, подсчеты показали, что вероятность подобных событий близка к нулю. С формальной точки зрения даже такая вероятность оставляет некоторую надежду на реализацию редчайшего события. С позиции здравого смысла вера в чудо имеет сугубо религиозную основу.
И. Пригожин постарался доказать, что хаос способен порождать порядок. В предисловии к упоминавшейся выше книге «Порядок из хаоса» Олвин Тоффлер написал: «По мнению Пригожина и Стенгерс, энтропия - не просто безостановочное соскальзывание системы к состоянию, лишенному какой бы то ни было организации. При определенных условиях энтропия становится прародительницей порядка».
Вот как пересказал О. Тоффлер суть теории И. Пригожина и его школы: «Некоторые части Вселенной действительно могут действовать как механизмы. Таковы замкнутые системы, но они в лучшем случае составляют лишь малую долю физической Вселенной. Большинство же систем, представляющих для нас интерес, открыты - они обмениваются энергией или веществом (можно было бы добавить - и информацией. - Р.Б.) с окружающей средой. К числу открытых систем, без сомнения, принадлежат биологические и социальные системы...
Открытый характер подавляющего большинства систем во Вселенной наводит на мысль о том, что реальность отнюдь не является ареной, на которой господствует порядок, стабильность и равновесие: главенствующую роль в окружающем нас мире играют неустойчивость и нерав-новесность...»
Прервем цитату. Вспомним, что многие мыслители прошлого восхищались красотой и гармонией природы. Теперь пришел черед отмечать господство хаоса и неустойчивости. Вряд ли это объясняется единственно развитием научно-философской мысли. Создается впечатление, что таково воздействие на ученых окружающей социальной среды, техносферы, современной цивилизации.
«Если воспользоваться терминологией Пригожина, - продолжим изложение Тоффлера, - то можно сказать, что все системы содержат подсистемы, которые непрестанно флуктуируют. Иногда отдельная флуктуация или комбинация флуктуаций может стать (в результате положительной обратной связи) настолько сильной, что существовавшая прежде организация не выдерживает и разрушается. В этот переломный момент (который авторы книги называют «особой точкой» или «точкой бифуркации») принципиально невозможно предсказать, в каком направлении будет происходить дальнейшее развитие: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на новый, более дифференцированный и более высокий уровень упорядоченности или организации, который авторы называют «диссипативной структурой»». (Физические или химические структуры такого рода получили названия диссипативных потому, что для их поддержания требуется больше энергии, чем для поддержания более простых структур, на смену которым они приходят. - Р.Б.)
Пригожин подчеркивает возможность спонтанного возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса в результате процесса самоорганизации».
Пока дело сводится к физико-математическим моделям, складывается достаточно убедительная теоретическая концепция. Ситуация меняется, когда начинается приложение формализованной модели к природным явлениям.
Пригожин и Стенгерс утверждают, что истории присуща «фундаментальная неопределенность». И продолжают: «В качестве символа мы могли бы использовать явно случайный характер массовой гибели в меловой период живых существ, исчезновение которых с лица Земли расчистило путь для развития млекопитающих - небольшой группы крысообразных животных».
Авторы даже не поинтересовались идеями палеонтологов, более двух столетий размышлявших над загадкой вымирания не только динозавров, а множества групп животных и растений. Никто из специалистов не предполагал, что такие явления, сопровождающие всю геологическую историю живых организмов, совершаются случайно. Правда, гипотез на этот счет предложено немало, а убедительная теория еще не сформирована.
Но в любом случае вряд ли следует говорить о фундаментальной неопределенности и случайности. Все совершается вполне определенно и закономерно, надо лишь уметь вести диалог с природой такой, какая она есть, а не с той, которая возникает в специфических теориях и моделях.
Сама по себе идея «бифуркаций» и их роли в биологической, социальной, интеллектуальной эволюции логична. Она многое объясняет, хотя лишь в самом общем виде, формально, вне связи с природными процессами. Она вряд ли может претендовать на решение фундаментальных проблем бытия. О критических состояниях открытых систем писал еще в начале XX века А.А. Богданов, которого по праву следовало бы считать основоположником теории систем, кибернетики, информатики.
О том, что из хаоса можно сформировать упорядоченные структуры, что можно преодолеть запрет 2-го начала термодинамики писал еще Дж. Максвелл. Он придумал «демона», способного сортировать хаотично движущиеся частички, отбирая наиболее энергичные, «горячие», быстрые. В таком случае вместо равномерного распределения энергии в системе возникнет разность потенциалов и она будет способна совершать полезную работу.
Но на такого «демона» придется затрачивать определенную долю энергии, да и его самого еще надо создать. В конечном итоге овчинка выделки не стоит. По этой причине люди вынуждены использовать «энергетические концентраты» (уголь, нефть, горючий газ, дрова, торф, радиоактивные вещества), а не эксплуатировать гигантские запасы тепла, рассредоточенные в атмосфере, океане, земной коре.
А нужен ли вообще какой-нибудь крохотный демон, наводящий порядок в микромире? Строение элементарных частиц и атомов определяет их упорядоченные соединения. Но главное, и это почему-то забывается: в окружающем нас мире, в космосе и на Земле явно преобладает гармония!
Идея о господстве хаоса, где, как по волшебству, сами собой возникают и устойчиво существуют, усовершенствуясь, очаги порядка, организованности - это научный миф, завораживающий ученых. Под его влиянием они пытаются придумывать сложные теории, отдаляясь от реальности. Поэтому им приходится мириться с нелепым образом мира, лопнувшего, как пузырь. Но можно ли придумать иные концепции без ссылок на Бога или неведомый Разум Вселенной, не отвергая достижения науки?