Сергей Манякин пришел в Омскую область в 1961 году – к тому времени за его спиной был опыт работы председателем райисполкома Ставропольского КПСС, а также служба в рядах 2-й особой артиллерийской бригады Крымского фронта, где он получил несколько тяжелых боевых ранений.
– Он пришел на смену не лучшему руководству, в область, которая находилась в загнанном состоянии, – вспоминает Анатолий Мартынов. – Тогда, после большого урожая, начался серьезный спад, ставший последствием непродуманного поднятия целины. Сергей Иосифович взял в свои руки жесткую командно-административную систему, оставшуюся еще от войны. Он видел ее недостатки и смог применить к ней свой талант, многое убрать, поменять и даже сломать, найти путь развития области и улучшения жизни людей. В конце концов он ушел из области благополучной, с крепкой промышленностью и мощным сельским хозяйством.
Действительно, за «манякинское» время объем промышленного производства в области увеличился в 14 раз, и к 1985 году регион занимал по этим показателям 3–4-е места в стране. Заметные результаты были достигнуты в сельском хозяйстве: в несколько раз увеличилось производство продовольствия, которое поставлялось в 72 региона страны. Коснулось это и жизни областного центра: за время манякинского руководства население Омска выросло с 650 тысяч до почти 1,2 миллиона человек.
– Началось с того, что, приехав в город, он обнаружил большой дефицит продовольствия, – рассказывает Анатолий Мартынов. – Он упорно искал пути снабжения, даже лично обращался к Микояну. В итоге Манякин решил поддержать личное подсобное хозяйство. Тогда был указ – сдавать коров в общественное пользование, но это было связано со многими сложностями: нужно было строить коровники, искать доярок, организовывать целую инфраструктуру, на которую бы уходили ресурсы. Сергей Иосифович спорил на Политбюро до хрипоты, даже, по слухам, был подготовлен проект решения о снятии его с должности, и все-таки Хрущев, уважая его как фронтовика, разрешил Омской области – единственной в стране! – оставить 160 тысяч коров в личном пользовании.
По словам первого помощника, Сергей Манякин вел в городе вдумчивую и плановую работу. При нем исчезли очереди в детские сады, сдавалось по несколько школ ежегодно, были построены музыкальный театр, государственный университет, автовокзал, стадион «Красная звезда», цирк, театр кукол и областная клиническая больница с несколькими филиалами в регионе, обустроен «Зеленый остров», появилось множество других объектов, а город в целом обрел новый облик:
– Омск – старинный город, и как он был построен? Многие жители держали скот, и вдоль Иртыша дома стояли огородами к реке, чтобы выброшенный навоз по весне уносило водой. Сергей Иосифович считал, что огромный сибирский город не должен выглядеть так, – и вдоль Иртыша намыли песчаные площадки, построили высотные дома, сделали полноценную набережную, у Омска появился свой вид.
У Манякина было много грандиозных планов: при нем строилась нижнеомская оросительная система, которая позволила бы увеличить урожай пшеницы и других культур на южных черноземах, это было бы настоящее богатство. Он серьезно взялся за метро, это был предмет его мечтаний: всё уже было разведано, создан проект, после 12 часов переговоров были выбиты деньги в правительстве. Планировалось построить в городе завод офсетных красок, аналогов которого – по качеству продукции и по экологической безопасности – в стране в то время не было, и это тоже были бы громадные деньги для области.
Очень жаль, что он не успел осуществить задуманное. Еще бы лет пять, и всё это у нас было бы. Конечно, можно сказать, что это ностальгия по старым временам, но факты говорят сами за себя: годы его руководства стали расцветом для города и области.
…Впервые я увидел Сергея Иосифовича в октябре 1961 года в Большеречье. Утром шел на работу мимо райкома партии, в сквере которого какой-то мужчина в синем трикотажном костюме делал физзарядку. Это и был новый секретарь Омского обкома КПСС, приехавший накануне в наш район. Вторая встреча с ним тоже произвела впечатление. Во второй половине дня на заседании районного партактива мы внимательно разглядывали молодого, 39-летнего руководителя. Запомнилась внешность. У него были выразительное лицо, тонкий нос с горбинкой, как у казака, с едва заметным шрамом, внимательный взгляд темно-карих глаз. Если молчал, то плотно сжимал губы. Говорил размеренно, фразы произносил вдумчиво и слегка «гэкал», что казалось непривычным. Кстати, Манякин, выступая, всегда читал текст и редко от него отвлекался, любил, когда слушатели в его докладах могли найти «изюминки», узнать что-то новое, увидеть проблемы и пути их решения. К своим выступлениям готовился тщательно, подбирая нужные слова. Меня, «главного статистика» области, он частенько заставлял перепроверять каждую цифру, так как считал, что не имеет морального права ошибиться даже в мелочи и уж тем более вводить кого-либо в заблуждение.
В первые годы своей работы в области С.И. Манякину пришлось плотно заниматься сельским хозяйством. Он требовал от руководителей внедрять новые сорта зерновых, совершенствовать технологии обработки полей. В своих действиях опирался на опыт народного академика Терентия Мальцева, который неоднократно бывал в Омске и ратовал за «не шаблонную, творческую работу на селе, учитывающую естественно-географические условия». Манякин положил начало формированию зональных систем земледелия в области. При нем были построены все птицефаб-рики, создана крупнейшая свиноводческая фирма «Омский Бекон», создан трест «Овцепром». Представляете, совхозы этого треста имели до сорока тысяч овец каждый! Он говорил, что области нужно обеспечить техническое перевооружение села и сосредотачивал на этом все усилия. Первые энергонасыщенные трактора К-700 поступили в Прииртышье в 1963 году. Через десять лет их было уже более четырех тысяч. Своей сельхозпродукцией омичи кормили несколько регионов! Благодаря Манякину аграрная Омская область по уровню развития промышленности вышла в лидеры в стране. По объему выпускаемой продукции Омск занимал 4 место в России после Москвы, Ленинграда и Свердловска. Каким был Манякин? Разным. С ним можно было нормально разговаривать и даже спорить. Характер имел непростой, но он умел признавать ошибки. Для него план был законом, на выполнение он нацеливался как танк.
Когда С.И. Манякин жил в Москве, я довольно часто заходил к нему в гости. Это был уже совсем другой человек - домашний, улыбчивый, часто шутил, куда-то ушла прежняя суровость. В его трехкомнатной квартире одна комната была приспособлена под кабинет. В нем стояли стол и велотренажер, педали которого он ежедневно крутил. Остальное место занимали полки с книгами, с омскими газетами, папки с документами, с журналами и газетными вырезками.
В годы его депутатства в Государственной Думе РФ мы с ним много ездили по районам Омской области. Я видел, как он пристально всматривался и вслушивался в происходящее вокруг. Порой встречи с людьми превращались в горячие споры. Он страшно переживал, что не может оказать помощь народу. Ему невыносимо больно было видеть развал промышленности региона, на создание которой он положил свои пробивную силу, недюжинную волю и знания. В его последний приезд в Омск мы направились в общественную приемную, которая находилась на первом этаже здания бывшего обкома КПСС, а ныне Законодательного Собрания. Манякин остановился у входа, а потом вдруг повернул налево и пошел к березе, которая своими желтыми листьями выделялась на фоне зеленых елей. Он приложил руку к ее стволу и замолчал. Много лет назад на ленинском субботнике работники обкома высаживали совсем еще маленькие кедры, ели, рябины. Сергей Иосифович обнаружил среди саженцев тоненькую березку, сиротливо лежащую в куче. Он сказал своим помощникам Мартынову и Хапрову: «Анатолий! Алексей! Негоже бросать березку, давайте ее посадим». Теперь эта белоствольная красавица дотянулась почти до третьего этажа - под окна бывшего манякинского кабинета. Она - живой памятник его труду и символ, напоминающий о том времени, когда все, к чему прикасались душа и руки этого человека, преображалось, расцветало, набирало силу и мощь.
Сергей Иосифович Манякин (7 ноября 1923, Родниковское, Арзгирский район, Ставропольский край, РСФСР, СССР - 4 января 2010, Москва, Российская Федерация) - советский и российский партийный и государственный деятель.
Ветеран Великой Отечественной войны, первый секретарь Омского обкома КПСС, почётный гражданин города Омска, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, депутат Государственной Думы РФ.
Биография
Родился в крестьянской семье, работал в колхозе.
- В 1941 года курсант Краснодарского артиллерийского училища.
- 1941-1942 гг. - красноармеец 12-й особой артиллерийской бригады Крымского фронта.
- 1942-1943 гг. - находился на лечении в тыловых госпиталях, комиссован по ранению.
- 1943-1944 гг. - директор семилетней школы в Будённовском районе Ставропольского края.
- 1944-1948 гг. - студент Будённовского сельхозинститута.
- 1948-1957 гг. - старший агроном, директор МТС Будённовского района, директор Арзгирской МТС, председатель колхоза «Родина» Арзгирского района.
Партийная и политическая карьера
- 1957-1960 гг. - заведующий сельскохозяйственным отделом Ставропольского крайкома КПСС.
- 1960-1961 гг. - председатель Ставропольского краевого исполкома Совета народных депутатов.
- 1961 г. - инспектор ЦК КПСС.
- 1961-1987 гг. - первый секретарь Омского обкома КПСС. Был назначен на эту должность по личному распоряжению Н.С. Хрущёва в связи с неудовлетворительным положением дел в сельском хозяйстве области. Поставил рекорд по пребыванию на этом посту, а также рекорд по пребыванию на посту для всех первых секретарей областных и краевых комитетов партии. Руководил областью в период активного роста города, связанного с развитием нефтеперерабатывающего комплекса, строительством новых заводов в городе Омске, интенсивным развитием экономики и агропромышленного комплекса Омской области. Дом в центре города (улица Спартаковская, 13), где он жил, до сих пор известен в народе как «манякинский».
- 1987-1989 гг. - председатель Комитета народного контроля СССР.
- 1989-1990 гг. - первый заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.
Член ЦК КПСС (1961-1990), депутат Верховного Совета СССР 6-11 созывов (1966-1989) от Омской области, народный депутат СССР.
С 1990 г. на пенсии.
Депутат Государственной Думы РФ (1995-1999).
Похоронен на Троекуровском кладбище.
Награды
- Герой Социалистического Труда (1983)
- пять орденов Ленина
- орден Октябрьской Революции
- орден Отечественной войны 1-й и 2-й степеней
- орден Трудового Красного Знамени
Память
В 1998 году С. И. Манякину присвоено звание почётного гражданина города Омска.
Именем С. И. Манякина названа В 2012 году новая улица в Октябрьском округе Омска.
Бюст С. И. Манякина открыт 7 ноября 2013 года в Омске возле дома на Спартаковской, 13. Его открывали губернатор Омской области Виктор Назаров и мэр города Омска Вячеслав Двораковский.
Источники
- Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923-1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. - М., 1999. - ISBN 5-8243-0014-3
Манякин Сергей Иосифович родился 7 ноября 1923 года в селе Родниковское Арзгирского района Ставропольского края в крестьянской семье. Умер 4 января 2010 года.
В 1945 году вступил в ВКП(б)/КПСС.
Первый трудовой опыт получил, работая в колхозе.
Участвовал в Великой Отечественной войны. С 1941 года - курсант Краснодарского артиллерийского училища. В 1941-1942 года - красноармеец 12-й особой артиллерийской бригады Крымского фронта. Был дважды ранен. В 1942-1943 года находился на лечении в тыловых госпиталях, был комиссован по ранению.
После возвращения к гражданской жизни год проработал директором семилетней школы в Буденновском районе Ставропольского края. В 1948 году окончил Буденновский сельскохозяйственный институт.
В 1948-1957 годах работал агрономом, затем старший агрономом, директором машинно-тракторной станций Буденновского и Арзгирского районов Ставропольского края, председателем колхоза «Родина» Арзгирского района.
В 1957-1960 годах - заведующий сельскохозяйственным отделом Ставропольского крайкома КПСС, в 1960-1961 годах - председатель Ставропольского крайисполкома.
В 1961 году - инспектор ЦК КПСС.
Более четверти века - с 16 августа 1961 года по 6 марта 1987 года - являлся первым секретарем Омского обкома КПСС.
В феврале 1987 - июне 1989 года - председатель Комитета народного контроля СССР. В июне 1989 - августе 1990 года - первый заместитель председателя Комитета партийного контроля КПСС. С августа 1990 года - на пенсии.
Последние годы Манякин жил в Москве. Скончался 4 января 2010 года. Похоронен на Троекуровском кладбище ().
В 1998 году Сергею Манякину было присвоено звание почетного гражданина Омска.
В доме на улице Спартаковской, где жил, работая в Омске Манякин, установлена мемориальная доска. В 2013 году здесь же был открыт его бюст.
В 2018 году кандидатура Манякина была включена в лонг-лист претендентов, именем которых мог быть назван омский аэропорт.
Достижения
Период руководства Манякина Омской областью принято считать одним из наиболее успешным по темпам развития.
По информации современников, за время, когда регионом управлял Манякин, в 14 раз увеличился объем промышленного производства. К 1985 году Омская область занимала по этим показателям 3-4-е места в стране. Заметные результаты были достигнуты в сельском хозяйстве: в несколько раз увеличилось производство продовольствия, которое поставлялось в 72 региона страны.
Численность населения Омска в период Манякина увеличилась с 650 тыс. до почти 1,2 млн человек. Была решена проблема очередей в детские сады, открывались новые школы, был построен музыкальный театр, ОмГУ, автовокзал и другие важные объекты. Вдоль Иртышской набережной началось многоэтажное строительство, создан проект метрополитена.
В Омске были введены в строй заводы синтетического каучука, кислородного машиностроения, пластмасс, трикотажная фабрика, молочный завод «Солнечный», мясокомбинат «Омский». По объёму выпускаемой продукции Омск занимал 4 место в России после Москвы, Санкт-Петербурга и Свердловска (ныне - Екатеринбург). Большое развитие получило сельское хозяйство. Была реализована специальная программа обустройства села, шла целенаправленная работа по подготовке кадров, были введены новые технологии землепользования ().
По воспоминаниям одного из первых помощников Манякина Анатолия Мартынова, глава региона «до хрипоты спорил на Политбюро», пытаясь отстоять свою идею о развитии личного подсобного хозяйства. В итоге Омская область стала единственной в стране, где Никита Хрущев разрешил оставить в личном пользовании 160 тыс. коров.
село Родниковское ,
Ставропольская губерния ,
РСФСР , СССР
Москва , Российская Федерация
Серге́й Ио́сифович Маня́кин (7 ноября , Родниковское , Арзгирский район , Ставропольский край , РСФСР , СССР - 4 января , Москва , Российская Федерация) - советский и российский партийный и государственный деятель.
Ветеран Великой Отечественной войны, первый секретарь Омского обкома КПСС, почётный гражданин города Омска, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, депутат Государственной Думы РФ.
Биография
- Родился 7 ноября 1923 года в селе Родниковское Арзгирский район Ставропольского края в крестьянской семье, работал в колхозе.
- В 1941 года курсант Краснодарского артиллерийского училища.
- 1941-1942 годы - красноармеец 12-й особой артиллерийской бригады Крымского фронта.
- 1942-1943 годы - находился на лечении в тыловых госпиталях, комиссован по ранению.
- 1943-1944 год - директор семилетней школы в Будённовском районе Ставропольского края.
- 1944-1948 - студент Будённовского сельхозинститута.
- 1948-1957 - старший агроном, директор МТС Будённовского района, директор Арзгирской МТС, председатель колхоза «Родина» Арзгирского района.
Партийная и политическая карьера
- 1957-60 - заведующий сельскохозяйственным отделом Ставропольского крайкома КПСС .
- 1960-61 - председатель Ставропольского крайисполкома.
- 1961 - инспектор ЦК КПСС .
- 1961-87 - первый секретарь Омского обкома КПСС . Был назначен на эту должность по личному распоряжению Н.С. Хрущёва в связи с неудовлетворительным положением дел в сельском хозяйстве области. Поставил рекорд по пребыванию на этом посту, а также рекорд по пребыванию на посту для всех первых секретарей областных и краевых комитетов партии. Руководил областью в период активного роста города, связанного с развитием нефтеперерабатывающего комплекса, строительством новых заводов в городе Омске, интенсивным развитием экономики и агропромышленного комплекса Омской области. Дом в центре города (улица Спартаковская, 13), где он жил, до сих пор известен в народе как «манякинский».
- 1987-89 - председатель Комитета народного контроля СССР.
- 1989-90 - первый заместитель председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.
- Скончался 4 января 2010 года в городе Москве . Похоронен на Троекуровском кладбище .
Награды
- Герой Социалистического Труда ()
- орден Отечественной войны 1-й и 2-й степеней
Память
Именем С. И. Манякина названа В 2012 году новая улица в Октябрьском округе Омска .
Источники
- Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923-1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. - М., 1999. - ISBN 5-8243-0014-3
Напишите отзыв о статье "Манякин, Сергей Иосифович"
Примечания
Ссылки
Сайт «Герои Страны ».
Отрывок, характеризующий Манякин, Сергей Иосифович
– Mais non, il est a l"agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.