Герой Советского Союза Павлов Виталий Егорович
Павлов Виталий Егорович — командир 50-го смешанного («Кабульского») авиационного полка в составе 40-й армии Краснознамённого Туркестанского военного округа (ограниченный контингент советских войск в Демократической Республике Афганистан), полковник.
Родился 21 октября 1944 года в деревне Беловоловичи Трубчевского района Брянской области в семье служащего. Русский. Окончил 10 классов средней школы № 3 города Чапаевска Куйбышевской ныне Самарской области. Работал столяром на заводе железобетонных изделий.
В Советской Армии с 1962 года. Член КПСС с 1965 года. В 1965 и 1973 годах окончил Сызранское военно-авиационное училище лётчиков. Как один из лучших выпускников был оставлен лётчиком-инструктором в войсковой части № 93836 города Пугачёва. В 1976 году окончил Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина, вернулся в родное училище на должность командира эскадрильи в Сызранский полк, затем уехал в строевую часть для дальнейшего прохождения службы.
С июля 1981 по декабрь 1982 года выполнял интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан. Совершил триста семь боевых вылетов.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1983 года за мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан полковнику Павлову Виталию Егоровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11492).
В 1986 году отважный офицер-вертолётчик окончил академию Генерального штаба Вооруженных сил СССР имени К.Е. Ворошилова. В том же году назначен командующим ВВС Краснознамённого Приволжского военного округа.
С 1989 года по 2002 год генерал-полковник В.Е. Павлов был первым и единственным в истории армейской авиации командующм авиацией Сухопутных войск Вооружённых Сил СССР, а с 1992 года — Российской Федерации.
Участник боевых действий в Чечне, Приднестровье, Абхазии, Таджикистане. Служил в Монголии, Сьерра-Леоне, центральной Европе. Организовывал полёты в странах Юго-Восточной Азии по линии ООН.
Генерал-полковник запаса Павлов В.Е. живёт в городе-герое Москве.
Награждён орденом Ленина, орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.
Приказом Министра Обороны СССР от 4 апреля 1985 года № 104 В.Е. Павлов зачислен почётным курсантом 2-ой учебно-вертолётной эскадрильи Сызранского полка. Удостоен звания «Заслуженный военный лётчик СССР». Почётный ветеран Сызранского высшего военного авиационного училища лётчиков имени 60-летия СССР. Почётный гражданин города Сызрани Самарской области.
ВЗЛЕТАЮ ПЕРВЫМ
С военным вертолётчиком Павловым мы встретились в первые дни после вручения ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». К званию Героя Советского Союза Виталий Егорович еще не привык, о недавней службе в Афганистане говорил коротко и не очень охотно. К счастью, увидел на его рабочем столе общую тетрадь в красно-бурой, цвета запекшейся крови, обложке, спросил, не дневник ли.
— Нет, кое-какие записи о полётах...
Не без труда упросил вертолётчика показать мне эту тетрадь, заменившую десятки моих вопросов и его уклончивых ответов. Потому что рассказывать о собственном подвиге для Павлова едва ли не труднее, чем его совершить.
«Таким я его в жизни ни разу не видел и не увижу» — так начал Павлов описание эпизода, в котором участвовал непосредственно. Правда, личное участие Виталия Егоровича я уловил не сразу. Эпиграф рассказывает о возбужденном состоянии инженера Герасимовича, который, как пояснил Павлов, «на земле больше движений делал, чем я в воздухе, чуть не на голову становился».
Да и было от чего инженеру встать на голову: в горах с превышением над уровнем моря почти в два километра пилотируемый Павловым вертолёт Ми-8 впервые в военной истории поднял на внешней подвеске и эвакуировал однотипную винтовую машину.
Однажды, возвращаясь с задания, Павлов услышал в эфире просьбу: снять с гор трех человек и доставить на аэродром. Срочно снять, срочно доставить. Топлива было в обрез, но просил человек, имевший право приказать, и Павлов повернул в горы. Сел, погрузил людей, набрал высоту, еще раз оглядел приборы и понял, что до аэродрома не долетит. Тогда он... выключил один из двух двигателей, удерживающих в небе его Ми-8. В разреженном горном воздухе горизонтальный полёт на одном двигателе практически невозможен, но он успел рассчитать вынужденное снижение, сопоставив его с остатком пути до аэродрома. «Четыре минуты тянулись для меня много часов, и стрелка топливомера, казалось, отклонялась к нулю чуть быстрее, чем обычно...» — единственная запись в тетради о переживаниях лётчика.
Вечером зашел к Павловым домой. Хозяин задерживался на службе. Встретили дочь Лариса, сын Саша, жена Инесса Александровна. Показали альбом с фотографиями, привезенную из Афганистана стенгазету боевых вертолётчиков. В заметке о Павлове рассказывалось, как он, проводя предполетные инструктажи, традиционно завершал их одной и той же фразой: «Сегодня я взлетаю первым...»
Так было в Афганистане, так продолжается на службе и в жизни Виталия Егоровича и здесь, на родной земле. Взлетает первым не только по долгу командира, но и по праву мастера, одного из лучших пилотов отечественной вертолётной авиации.
Виталий Егорович Павлов (21 октября 1944 - 2 июля 2016) - советский и российский военачальник, генерал-полковник, Герой Советского Союза.
Биография
Родился в деревне Белоголовичи Трубчевского района Брянской области.
Окончил среднюю школу (ШРМ) № 3 города Чапаевска Куйбышевской области. Работал столяром на заводе ЖБИ.
Окончил Сызранское ВАУЛ, где учился в 1962-1965 годах. Как один из лучших выпускников был оставлен лётчиком-инструктором в в/ч 93836 (город Пугачёв). Позже окончил Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина (1976).
Член КПСС с 1965 года.
С июля 1981 по декабрь 1982 года выполнял интернациональный долг в Афганистане, где командовал боевым вертолётным полком. Лично участвовал во многих опасных операциях, показывая образец мужества, храбрости, умения полностью использовать боевые возможности авиационной техники и вооружения. Совершил 307 боевых вылетов, налетав 567 часов.
Окончил Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР имени К. Е. Ворошилова (1986).
Был назначен заместителем командующего ВВС ПриВО. С 1987 года командующий ВВС ПриВО. В 1989-2002 годах - командующий Армейской авиацией Сухопутных войск ВС РФ.
Был освобожден от должности в связи с произошедшей в августе 2002 года катастрофой военно-транспортного вертолета Ми-26 в Чечне, повлёкшей гибель более 120 военнослужащих.
«Начальник Генштаба Квашнин и командующий сухопутными войсками Кормильцев не захотели меня видеть на руководящей должности. Видимо, свои соображения они доложили министру Иванову. Тот, ещё не разобравшись с причиной падения вертолёта „Ми-26“ под Ханкалой, отстранил меня от должности», - объяснял Виталий Павлов причины своей добровольной отставки в ноябре 2002 года.
Работал заместителем директора вертолетостроительного завода «Роствертол».
Генерал-полковник в отставке Павлов В. Е. жил в Москве.
Умер 2 июля 2016 года в Москве после тяжёлой болезни. Похоронен 6 июля на Троекуровском кладбище
Семья
Был женат. Двое детей.
Награды
- Указом Президиума ВС СССР от 3 марта 1983 года полковнику Павлову Виталию Егоровичу за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи ДРА, проявленные при этом мужество и героизм присвоено звание Героя Советского Союза.
- Награждён орденами Ленина, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени и многими медалями; именным оружием и орденом Мужества - за плодотворные операции в Чечне, орденом «За военные заслуги».
- Заслуженный специалист Вооружённых Сил СССР (18.08.1989).
- Лётчик-снайпер.
- Почётный гражданин города Сызрани.
- Почётный ветеран Сызранского ВВАУЛ.
Памяти генерал-полковника Павлова
Писать о генерал-полковнике Виталии Егоровиче Павлове в прошедшем времени трудно. Трудно потому, что сознание никак не может смириться с тем, что земные труды Виталия Егоровича завершены. Его последняя война с коварной болезнью забрала его от нас навсегда…
Виталий Егорович Павлов - это не просто знаковая фигура, не просто командующий, а человек-легенда. То, что он сделал для сохранения вертолетной авиации России в 90-е годы, можно без всякой натяжки назвать настоящим подвигом. После развала Союза, распада экономики он смог не только сохранить костяк, элиту вертолетчиков, которых сегодня без всякой натяжки можно назвать лучшими в мире, он сохранил вертолетную авиацию как единую систему, спас ее от растаскивания по различным видам войск, как это пытались сделать "реформаторы". Случись такое - и сегодня в Российской армии вертолет стал бы такой же экзотикой, как авианосец. Именно благодаря Павлову уцелела и вертолетная промышленность. Павлов за счет продаваемых за рубеж машин, сражаясь с финансистами за каждый рубль, ценой неимоверных усилий смог обеспечить ее заказами на ремонт и модернизацию вертолетов всё в те же девяностые – двухтысячные…
Масштаб его личности, его мощь требуют очень точных слов. Слов, чуждых экзальтации, восторгов, но вместе с тем понятных и значимых потому, что вся жизнь генерала Павлова - это яркая вспышка, полет, подвиг. За спиной остались тридцать семь лет службы, две войны. Афганская и чеченская. И на каждой его имя было легендарным, в каждую он вписал свою страницу. В Афганистане полковник Павлов - один из лучших командиров полков, лично совершивший шестьсот семьдесят боевых вылетов, потерявший за полтора года боев всего три вертолета, удостоенный за эту войну звания Героя Советского Союза.
На первой чеченской войне генерал-полковник Павлов, командующий авиацией сухопутных войск, когда того требовала обстановка, сам поднимал вертолет в небо и пробивался сквозь густую облачность и горы к передовым батальонам, вывозил раненых.
У вертолетчиков его фамилия так же легендарна, как фамилия Маргелов у десантников или Варенников у пехотинцев.
Среди развала и тлена девяностых, в который медленно погружалась Россия одна за другой рассыпались казавшиеся незыблемыми столпы государства. Армия, госбезопасность, милиция. Все тогда обветшало, все до трухлявости было источено челюстями разрушителей. И только редкие стоики противостояли этим термитам. Сохраняли и сберегали то немногое, что еще осталось. Именно эти люди герои нашего времени. Генерал-полковник Виталий Павлов один из них.
Первым самолетом, который он увидел в своей жизни, был «кукурузник» «По-2», пролетавший изредка над его городком Трубчевском, что на Брянщине. Было ему тогда что-то около пяти лет. А вот поезд вблизи он увидел только в шестнадцать, когда отправился на нем к брату под Куйбышев устраиваться на завод. «Так что с авиацией я познакомился раньше всего», - шутит он теперь. Потом был завод. Школа рабочей молодежи, в которой закончил десятилетку. Походы к аэродрому «Звезда» сызранского летного училища. Интерес к авиации, увлечение и, наконец, решение поступать «на летчика».
Их курс был первым, кого набрали и обучали по программе вертолетчиков. До этого все начинали с самолетов. Вертолет тогда был чем-то очень экзотическим и пугающим, как летающая тарелка. Только-только в серию пошли самые первые советские образцы «Ми-1», «Ми-4». «Самолетчики» сторонились нового летающего детища, называя его «летающим огурцом на карандаше».
Поэтому долгое время отношение к вертолету в нашей армии было, мягко говоря, прохладным. Даже вертолетные училища долгое время приравнивались к среднеспециальным. Все в корне изменилось после корейской войны, где американцы массово применяли вертолеты для перевозки грузов в труднодоступную местность, высадки десантов, эвакуации раненых и попавших в окружение. Именно там впервые проявилось главное преимущество вертолета - возможность летать в труднодоступной местности, взлетать и садиться на любые клочки поверхности.
После корейской войны нашим командованием были сделаны соответствующие выводы и в Советской армии появились вертолетные эскадрильи. А после арабо-израильских войн - вертолеты огневой поддержки.
Сегодня на поле вертолет - такая же привычная боевая техника, как танк или самоходка. В тылу огромные «Ми-26» способны в чреве перевозить до роты пехоты и по паре БМП, а «лошадки» «Ми-8» за ночь перебрасывают к передовой целые полки. Вертолеты - это кавалерия современной армии.
После окончания училища лейтенанта Павлова оставили летчиком-инструктором. И до семьдесят второго года он обучал курсантов, готовил вертолетчиков. Закончил заочно Высшее военное училище. И в семьдесят третьем поступил в Академию имени Гагарина.
Потом была служба в Закарпатье. Там он впервые вылетел ночью на спасение людей. Разлившаяся река Стрый затопила карьер, в котором велись работы, и посреди бурлящего озера на пятачке полтора на двадцать метров оказались отрезанными от суши четырнадцать человек. Вода прибывала. По тревоге подняли военных вертолетчиков. Ночью в дождь, в сильный боковой ветер Павлов сумел снизиться и упереться передней «ногой», как говорят вертолетчики, в край островка. Не выключая двигателей, замереть в нескольких сантиметрах над водой и втащить на борт всех, кто был на острове. Спустя несколько минут после взлета остров скрылся под ледяной бурлящей водой…
* * *
Я помню, как поздней осенью 1999 года мы сидели в его кабинете, выходившем на Фрунзенскую набережную. Виталий Егорович молча курил, задумчиво глядя куда-то за окно. За стеклом на белую замерзшую реку, на стрельчатые опоры парковых аттракционов на другом берегу густо засыпал снег, нависал тяжелыми белыми шапками, забеливал… Что чудилось ему в его мельтешении? Белые, выжженные солнцем склоны гор, мелькающие за стеклом кабины, прилепившиеся друг к другу, как ласточкины гнезда, дувалы, матовый упругий диск вращающихся лопастей? Далёкая азиатская страна, где по утрам надрывно кричали муэдзины, сзывая правоверных к намазу, где «вертушки» почти царапались брюхами о вершины Гиндукуша, перебираясь через его перевалы и гребни. Где «зеленка» могла в любой момент огрызнуться жалящей очередью ДШК или беспощадным «стингером».
В тот вечер он рассказал о первом боевом вылете в Афганистане.
…Информатор сообщил, что за дувалом на окраине одного из кишлаков находятся вернувшиеся с гор на отдых два брата - влиятельные полевые командиры местных душманских банд. На штурмовку взлетели три пары «Ми-8». Ведущим первой был он - тогда командир полка, полковник. До цели чуть больше шестидесяти километров. К кишлаку группа подлетела как раз в самую послеобеденную жару, когда все живое, спрятавшись от солнца в спасительную тень и прохладу, предавалось отдыху.
Быстро сориентировался, отыскал глазами указанный агентом дувал и, резко снизившись, зашел на цель.
«Восьмерка» стремительно скользила над землей, выходя на рубеж пуска «нурсов». Дувал, за которым находились душманы, увеличивался, наползал на блистер. Уже стал различим часовой на крыше - верный признак точности информации. Пальцы легли на кнопку пуска ракет, как вдруг глаза выхватили рядом с часовым маленькую фигурку в пестром ярком халате - девочку лет десяти.
Рубеж пуска!
Часовой, только сейчас заметивший вынырнувшие из-за холмов «вертушки», заметался.
Надо бить! Но девочка?!
Часовой подскочил к ней и, подхватив ее под мышки, буквально скинул с глиняной крыши строения.
Можно бить! Но взрывная волна, осколки?..
И тогда он принял решение. Короткая команда второй паре. А его пара стремительно проскочила над целью, не открывая огня, давая ребенку время отбежать на спасительное расстояние. А через несколько мгновений по дувалу ударили «нурсы» второй пары. Разворачиваясь, заходя вновь на цель, он поймал краем глаза знакомый пестрый халатик, мелькавший в поле, далеко от места штурмовки. «Жива!» - успел еще подумать он, а потом сознание привычно отсекло лишние мысли, сосредоточившись на боевой работе. Залп «нурсов» лег точно в уже обрушенный второй парой дувал. Третья пара сровняла его с землей, разметав руины мощными бомбами…
И еще одна деталь поразила его в том полете. Выходя из атаки, он заметил мужчину и женщину - дехкан, махавших кетменями в поле буквально в двухстах метрах от места боя. Они словно не замечали и не слышали ничего вокруг, однообразно вырубая кетменями пласты рыжей сухой земли…
…Потом были сотни вылетов, штурмовок, эвакуаций, десантирований, но еще много месяцев ему снилась та белая глиняная крыша, часовой и девочка в пестром халате в прицеле «нурсов»…
* * *
Может быть, в тот день кто-то там, на небесах, хотел испытать Виталия Павлова. Проверить его духовную прочность.
Можно сколько угодно разглагольствовать о том, что нам нечего было делать в Афганистане, клеймить, называя наших солдат «оккупантами» и «захватчиками», рассказывать сахаровские ужастики о том, как наши вертолетчики расстреливали своих окруженных солдат, чтобы те не попали в плен. Но все это мгновенно становится дешевой ложью перед простой и ясной правдой вертолетчика, отвернувшего в сторону от цели только потому, что на линии стрельбы оказался ребенок.
…Для него афганская война осталась в памяти странной смесью солнца, неба, огня, боли, подвига и… дехкан, однообразно и безразлично махавших кетменями в двухстах метрах от войны. Непостижим Восток…
В телевизоре в углу кабинета неожиданно возник знакомый бородатый человек в «пуштунке» - шерстяной шапке. Ахмат Шах Массуд. «Пандшерским тигром» называли его афганцы. Он был, пожалуй, самым грозным нашим противником. Умелым, хитрым, жестким.
Прошло уже десять лет с того дня, как мы ушли из Афганистана, но мира Ахмат Шах так и не получил. Отряды движения «Талибан» теснили постаревшего «тигра», загоняют все дальше в его родовое логово - Пандшерское ущелье - огромную неприступную крепость. Телеэкран крупно показывает его лицо, и генерал смотрит в глаза своего бывшего противника. Глубокие морщины, тяжелый взгляд. «Устал Массуд. Устал…» - сказал Павлов и с каким-то сочувствием посмотрел на бывшего врага.
О чем думал тогда Массуд? Озабочен ли он был тем, как провести через район, занятый «талибами», караваны с боеприпасами, или тем, где достать хлеб и масло для своей запертой в ущелье армии? А может быть, разговаривая с русским корреспондентом, Массуд гонит от себя горькую мысль, что зря он воевал против «шурави», зря слушался лукавых пакистанских генералов и американских инструкторов. Зря видел в русских врагов ислама. Ведь они ушли, но на смену им пришли безжалостные средневековые фанатики, для которых он, Массуд, всю жизнь воевавший против неверных, сам «кафир» - неверный. И с этими уже не договоришься, как с русскими, не заключишь мир. И эти не строят школы, больницы, электростанции, не раздают муку, соль, сахар, лекарства. А только режут, грабят, вешают. И все «во имя Аллаха», под знаменем пророка. Так кто же тогда настоящий враг его земли?
Генерал смотрел в глаза своего бывшего врага. Устал «пандшерский тигр». Постарел. Двадцатилетняя война тяжелым грузом давит на плечи и душу. И во имя чего?
…17 мая восемьдесят второго - черный день в афганском календаре Павлова. В тот день началась войсковая операция по очистке Пандшерского ущелья от банд Ахмат Шаха. Долгие переговоры с Массудом зашли в тупик. Его отряды вели активные боевые действия против наших войск и местных органов власти. Каждый день приносил сообщения о новых нападениях и засадах. И потому было принято решение разгромить основные базы Массуда.
В тот день вертолетный полк высаживал на склоны ущелья десантные группы. Ведущим первой пары, как всегда, был «ноль двадцать пятый» - командир полка Павлов. Площадка высадки. За борт горохом посыпались десантники, стали разбегаться в стороны, занимать оборону. Саперы быстро разворачивали миноискатели, скручивали щупы. После того как последний десантник прыгнул за борт, «вертушки» резко оторвались от земли и ушли в небо. А на их место уже заходила вторая пара. И здесь с вершины горы почти в упор ударил душманский ДШК. Командир экипажа был убит на месте, раненый штурман еще попытался выровнять машину, посадить ее, но следующая очередь сразила и его. Вертолет рухнул на скалы и взорвался. Его ведомый замполит эскадрильи майор Садохин резко снизился, высадил десант ниже по склону горы и, взлетев, бросился на выручку ведущему. Вертолет и ДШК сошлись в дуэли.
Вертолетчики еще не знали, что Массуд долго готовился к обороне. Не знали о замурованных в бетон и скалы пулеметных гнездах, о выезжающих на платформах из тоннелей турельных установках спаренных ДШК, о десятках других ловушек и заграждений.
Залп «нурсов» накрыл «духовский» ДШК. Садохин начал разворачиваться, чтобы сесть возле упавшего командира, но тут сбоку, почти в упор ударила замаскированная «зэушка». Садохин был убит, машина загорелась, но штурман смог отвернуть ее в сторону и посадить на склон. Потом он вытащил из горящей машины борттехника, бросился вытаскивать тело командира - и в этот момент вертолет взорвался.
Это была тяжелая потеря. В бою погибло все командование одной из эскадрилий - командир, замполит, начальник штаба и летевший с ними штурман армии. Сгорели сразу две машины. Особенно тяжело было потому, что в его полку это была первая потеря за одиннадцать месяцев боев…
А еще через несколько дней на офицерском собрании было решено обратиться к командованию с ходатайством не назначать никого на место павшего в бою замполита, героически бросившегося на выручку товарищей. Чтобы его место в строю было всегда свободно. Командование удовлетворило эту просьбу летчиков. Отказался от эвакуации в Союз и штурман, раненный, при взрыве вертолета, он сбежал из госпиталя в полк.
…10 сентября 2001 год два талиба-смертника, выдавая себя за журналистов, пронесли в видеокамере взрывчатку и взорвали себя вместе с Масудом. Павлов пережил его на пятнадцать лет…
Генерал Павлов много раз говорил, что военная слава, доблесть, награды любого командира или начальника принадлежат прежде всего его подчиненным. Солдатам и офицерам, героически выполнявшим свой долг, шедшим в огонь и на смерть «за други своя», за Родину, за командира. И потому у него было особое отношение к звезде героя, которой он был награжден через три месяца после возвращения из Афганистана. Говоря о ней, он всегда вспоминал своих летчиков, техников, механиков. Это и их награда. Их заслуга. Скупые записи из журнала боевых действий: «…мая 1982 года. Заместитель командира полка подполковник Карпов заменил раненых борттехника и штурмана-оператора…Заместитель командира эскадрильи майор Сурцуков за день сменил три изрешеченных пулями вертолета, его ведомый старший лейтенант Наумов - четыре… Группа во главе с майором Жуковым под огнем мятежников восстановила два вертолета… 19 мая 1982 года капитан Кабдулин, «подперев» носовым колесом вершину горы, завис на высоте 2800 метров, забрал раненых и погибших, «свалил» вертолет в пропасть и, выровнявшись, ушел из-под обстрела… За время операции полком произведено 5460 вылетов, уничтожено 214 огневых точек, 377 опорных пунктов, 33 лагеря, 54 каравана…».
…Из двадцати шести летчиков, награжденных за Афганистан званиями Героев Советского Союза, девятнадцать вертолетчиков. Это высшая и самая точная оценка действий и значения вертолетчиков на той войне…
* * *
…Прогоревшая почти до фильтра сигарета обожгла пальцы, и генерал, поморщившись, раздавил ее в пепельнице. Виталий Егорович всегда много курил. Правда, было дело, бросил. В октябре девяносто четвертого. А потом началась Чеченская война.
…10 января с утра был плотный туман, а в Грозном у вертолетной площадки тяжелораненые ждут эвакуации. Он принял решение лететь. «Шел», как он говорил, по железнодорожным столбам. Видимость - семь столбов. Чуть больше трехсот метров, нижний край метров двадцать. «Дошел». Сел. У площадки буквально в грязи лежат раненые. Все мокрые, замерзшие, в крови. Где-то совсем близко, впереди бой. Чтобы не морозить ребят, выключил движки и сам пошел помогать загружать. Последним поднесли на носилках старшего лейтенанта. Рука оторвана по плечо. К ране примотана бинтами обычная солдатская подушка. Пока заносили, поддерживал его под спину, чтобы не упал с носилок. Вытащил руку - вся в крови. Сел в кресло, попросил у штурмана полить на руку водой из фляжки - смыть кровь. «Извините, Виктор Егорович, все раненым отдал. Ни капли нет». Взлетели. Опять по столбам, почти вслепую. Наконец сели в Моздоке. Попытался разжать ладонь, отпустить ручку управления - не получается. Кровь присохла к ее рубчатой поверхности. Пришлось буквально отрывать. Оторвал, а раскрыть все равно не получается. Кровь в складках засохла, не дает.
Вылез из вертолета и там же, на бетонке, закурил…
…К концу девяностых соотношение по вертолетам между США и Россией стало шесть к одному. А между НАТО и Россией - десять к одному. Могло быть и еще большим, если бы не огромные усилия генерала Павлова и его штаба, которые в буквальном смысле слова воевали за каждый полк, за каждую эскадрилью. А ведь вертолеты - это будущее сухопутных войск. Без них сейчас невозможно вести успешные боевые действия. Военные доктрины всех развитых стран стремятся к тому, чтобы на каждый пехотный взвод приходилось по боевому или транспортному вертолету.
После увольнения в запас Виталий Егорович много лет работал на вертолетостроительном заводе «Роствертол». Его заслуженно называют «крёстным отцом» знаменитого «Ночного охотника» Ми-28. Именно Павлов был одним из инициаторов работ по Ми-28, и при нём было принято решение о его производстве. И эскадрильи Ми-28, несущие боевую службу в различных регионах нашей страны, воюющих в Сирии, это лучшая память о легендарном вертолётчике.
Виталий Егорович Павлов (р. 21 октября 1944 года, д. Беловоловичи Трубчевского района Брянской области) - советский и российский военный деятель, генерал-полковник авиации.
Герой Советского Союза.
Окончил 10 классов средней школы № 3 города Чапаевска Куйбышевской ныне Самарской области. Работал столяром на заводе железобетонных изделий.
В Советской Армии с 1962 года. Член КПСС с 1965 года.
Окончил Сызранское Сызранское военно-авиационное училище лётчиков ВАУЛ, где учился в 1962-1965 годах. Как один из лучших выпускников был оставлен лётчиком-инструктором в войсковой части № 93836 города Пугачёва.
В 1976 году окончил Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина, вернулся в родное училище на должность командира эскадрильи в Сызранский полк, затем уехал в строевую часть для дальнейшего прохождения службы.
С июля 1981 по декабрь 1982 года выполнял интернациональный долг в Афганистане, где командовал боевым вертолетным полком. Совершил триста семь боевых вылетов.
Указом Президиума ВС СССР от 03.03.1983 полковнику Павлову Виталию Егоровичу за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан, проявленные при этом мужество и героизм присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 11492).
В 1986 году отважный офицер-вертолётчик окончил академию Генерального штаба Вооруженных сил СССР имени К.Е. Ворошилова. В том же году назначен командующим ВВС Краснознамённого Приволжского военного округа.
С 1989 года по 2002 год генерал-полковник В.Е. Павлов был первым и единственным в истории армейской авиации командующм авиацией Сухопутных войск Вооружённых Сил СССР, а с 1992 года - Российской Федерации.
Участник боевых действий в Чечне, Приднестровье, Абхазии, Таджикистане. Служил в Монголии, Сьерра-Леоне, центральной Европе. Организовывал полёты в странах Юго-Восточной Азии по линии ООН.
Генерал-полковник запаса Павлов В.Е. живёт в городе-герое Москве. Работал заместителем директора вертолетостроительного завода "Роствертол".
Награждён 27 орденами и медалями: орденом Ленина, орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, именным оружием и орденом Мужества за плодотворные операции в Чечне. Заслуженный военный лётчик СССР, лётчик-снайпер. Почётный гражданин г. Сызрани.
Женат. Двое детей.
В предыдущей публикации под этой рубрикой («Красная звезда» за 24 - 30 сентября) мы обозначили некоторые проблемы и приоритетные направления развития Сухопутных войск России. Сегодняшний наш собеседник Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик генерал-полковник Виталий ПАВЛОВ размышляет о превратностях судьбы и перспективах армейской авиации.
Прежде всего надо заметить, что судьба самого генерала Павлова в чем-то сродни судьбе этого многострадального рода войск, которому он верой и правдой служил более сорока лет, пройдя путь от курсанта Сызранского авиационного училища до командующего армейской авиацией Вооруженных Сил. На этом пути было всякое. Впервые поднявшись в небо на Ми-1 в 1962 году курсантом, он освоил потом все вертолеты марки Миля, летал на разных типах самолетов, а также на винтокрылых машинах иностранного производства. А еще он командовал смешанным авиаполком в Афганистане, выполнял задачи миротворческих миссий по линии ООН в Анголе, Камбодже, Сьерра-Леоне и других «горячих точках». На его счету более 700 боевых вылетов. Он участвовал в летных испытаниях «Черной акулы» (Ка-50) и «Ночного дракона» (Ми-28 Н) и, мало кто об этом знает, на Ми-26 открывал парад авиации на Поклонной горе в Москве в честь 50-летия Победы.
Но было и другое. Были потери боевых друзей, которых он поименно вспоминает в своей пронзительно откровенной книге «Раскаленное небо». Был суровый октябрь 1993-го, когда ему практически в одиночку пришлось противостоять попыткам ополчившихся друг на друга ветвей власти втянуть вертолетчиков в свои политические разборки. Были всякого рода перипетии, связанные с реформированием армейской авиации, и не всегда заслуженные упреки начальства. Наконец, было 18 августа 2002 года, когда в Ханкале сгорел подбитый «духами» Ми-26 с большим количеством людей на борту...
Собственно, в том же августе 2002-го летчик от Бога Виталий Егорович Павлов и совершил свой «крайний» вылет в должности командующего армейской авиацией. Позже он еще летал, налетав в общей сложности более 11 тысяч часов, но уже в другой ипостаси. На военной же его карьере после того трагического случая в Ханкале был поставлен крест.
Не лучшая участь, как мы увидим ниже, постигла после этого и армейскую авиацию, которая уже к началу 2003 года снова была передана в ведение Военно-воздушных сил.
- Виталий Егорович, за время вашей службы в армейской авиации ее не раз передавали из Военно-воздушных сил в Сухопутные войска и обратно. Но те двенадцать лет, пока командующим были вы, она все же оставалась в Сухопутных войсках, хотя попытки изъять ее оттуда, по крайней мере, на уровне дискуссий, предпринимались. Какие дипломатические ухищрения, если не секрет, помогали вам отстоять, так сказать, статус-кво?
- Дипломатия тут не при чем. И дело не во мне. Да, я был и остаюсь убежденным сторонником того, чтобы армейская авиация входила в состав Сухопутных войск. Но это же не какая-то прихоть, не амбиции влюбленного, не скрою, в свой род войск профессионала. Это объективная необходимость, обусловленная реалиями современного боя и подтвержденная практикой.
Если вы заметили, после событий в Южной Осетии даже некоторые из тех, кто прежде с пеной у рта доказывал целесообразность перевода армейской авиации под «крыло» ВВС, публично признают несостоятельность и даже вредность своей идеи. Откуда такое прозрение? Да сама эта война, будь она неладна, показала, что командование ВВС при всем своем желании не имеет возможности постоянно отслеживать обстановку на театре военных действий и непосредственно управлять авиацией на поле боя. У ВВС другие задачи. Они (я имею в виду, прежде всего, «дальников», бомбардировщиков) бьют мосты, склады, арсеналы, железнодорожные узлы и так далее, то есть наносят удары по заранее заданным целям. А вертолет - это оружие поля боя. Его задача - искать и бить танки, боевые машины пехоты, артиллерию, живую силу противника. Значит, и структуры управления этим оружием должны находиться в Сухопутных войсках.
- А чему учит в этом плане опыт военных конфликтов последних лет, ваш личный опыт?
- Вот показательный, на мой взгляд, пример. Во время войны в Афганистане вся наша авиация, включая армейскую, которая тогда тоже была в составе ВВС, подчинялась командующему 40-й армией. А это эскадрилья штурмовиков, полк Су-17, транспортники... Все задачи авиации ставились непосредственно штабом армии. В дальнейшем они детализировались в штабе авиации армии и доводились до непосредственных исполнителей. По сути, там у нас работал отдел армейской авиации в расширенном виде. При этом, заметьте, более 85 процентов летательных аппаратов армии составляли вертолеты. В моем полку были как боевые и транспортные вертолеты, так и транспортные самолеты. И практически ни одна операция без нашего участия не проводилась. Более того, если погодные условия не позволяли использовать вертолеты, операция отменялась.
Так что тем, кто и сегодня размышляет о том, куда в очередной раз перебросить армейскую авиацию, я посоветовал бы не думать о «вертушке» свысока. Разве вы не видите, что с ее помощью действия войск на поле боя приобретают аэромобильный характер? Что вообще появился новый способ боевых действий - аэромобильная операция, которая основывается на массовом применении вертолетов. Что для проведения таких операций создаются аэромобильные подразделения и части, способные осуществлять переброску своего личного состава и вооружения на штатных транспортных вертолетах и вести бой с участием боевых вертолетов. Что сухопутные войска приобрели принципиально новое качество - воздушную мобильность, а военная теория и практика обогатились новой формой маневра - вертикальный охват... Не случайно же, скажем, в комплексе мероприятий, проводимых в НАТО по наращиванию боевых возможностей сухопутных войск, значительное место отводится армейской авиации. Там понимают, что с возрастанием боевых возможностей армейской авиации, улучшением летно-технических характеристик вертолетов и оснащением их современным высокоточным оружием они превратились в грозную силу, способную решающим образом влиять на исход общевойскового боя.
- Из этого, очевидно, исходило и руководство нашего военного ведомства, когда в 1990 году решался вопрос о передаче армейской авиации в Сухопутные войска?
- Как известно, официальной датой создания армейской авиации как отдельного рода войск принято считать 28 октября 1948 года, когда в подмосковном Серпухове в составе ВВС была сформирована первая авиационная эскадрилья, оснащенная вертолетами. В ее задачи входили перевозка грузов, корректировка огня, разведка, связь. То есть вертолетные подразделения выполняли вспомогательные функции. Потом появились отдельные полки и эскадрильи. А армейской вспомогательная авиация стала в начале 1970-х, с принятием на вооружение Ми-24, чьей основной задачей была поддержка пехоты на поле боя. На начальном этапе, когда вертолетная авиация только становилась на ноги, ее подчинение командованию ВВС имело смысл. Но потом стало ясно: без участия вертолетов рассчитывать на успех в современном бою не приходится. Да и общевойсковые командиры уже не представляли действия своих частей без огневой поддержки армейской авиации.
Что же касается переподчинения ее непосредственно командованию Сухопутных войск, то здесь не так все просто. Если уж совсем углубиться в историю вопроса, то первопроходцем в решении этой проблемы, пожалуй, можно считать Маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева. В 1956 году, будучи главкомом Сухопутных войск, он назначил летчика-истребителя, Героя Советского Союза полковника Федора Федоровича Прокопенко своим помощником по авиации. Такая должность в главкомате Сухопутных войск была введена впервые. Правда, потом с уходом маршала Конева «ушли» и должность Прокопенко, а армейская авиация так и оставалась в составе Военно-воздушных сил.
- Но все же, в конце концов, ведомственные барьеры были сломаны, и армейская авиация по праву заняла свое место в структурах Сухопутных войск...
- А вы знаете, какая гигантская работа этому предшествовала? В научных учреждениях Министерства обороны, в военных округах... Это не то, что было в 2002 году, когда решение принималось спонтанно, без учета мнений ученых, командующих войсками военных округов.
Первый же шаг к внедрению армейской авиации в структуры Сухопутных войск был сделан еще в 1977 году, когда в качестве эксперимента в составе армий Группы советских войск в Германии, Белорусского, Прибалтийского, Прикарпатского и Ленинградского военных округов появились вертолетные части. Это были боевые вертолетные полки на Ми-8 и Ми-24 плюс эскадрильи беспилотных летательных аппаратов и управления. В состав так называемых окружных комплектов входили транспортно-боевые вертолетные полки на Ми-8 и Ми-6, прозванных в Афганистане «сараями» за их внушительные размеры, и по одной эскадрилье беспилотных самолетов-разведчиков и управления. Затем вертолетные эскадрильи стали появляться и в некоторых мотострелковых дивизиях. Эксперимент продолжался вплоть до 1988 года. И лишь в 1990 году министр обороны СССР Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов с подачи генерала армии Валентина Ивановича Варенникова, командовавшего в то время Сухопутными войсками, принял решение о передаче армейской авиации в его подчинение.
Кстати, так же взвешенно, без спешки принимались решения и позже, когда встал вопрос о реорганизации армейской авиации после упразднения Главного командования Сухопутных войск. Была сформирована компетентная комиссия во главе с одним из заместителей начальника Генштаба. К подготовке решения были привлечены специалисты НИИ, военных академий. Тогда, как вы знаете, было решено не передавать армейскую авиацию в состав ВВС, а подчинить ее Генеральному штабу через Главное управление Сухопутных войск. И это, на мой взгляд, помогло ей выжить в тех непростых условиях.
- Вернемся, однако, к 1990 году. Итак, эксперимент завершен, армейская авиация органически вошла в состав Сухопутных войск как самостоятельный род войск. Вы теперь не только ее командующий, но и заместитель главкома по авиации. Что дальше?
- Дальше начинается кропотливая, многотрудная работа. В здании на Фрунзенской набережной, где размещался главкомат Сухопутных войск, под управление армейской авиации отвели два этажа. Первым делом мы перевели туда связь из главкомата ВВС, начали восстанавливать систему управления. Вот тут как раз дал о себе знать упомянутый выше эксперимент в округах. Во многих армиях остались, пусть и в «замороженном» виде, отделы армейской авиации. Это несколько облегчало нашу работу. Удалось усилить и кадровый состав управления. Его костяком и моей надежной опорой стали Герой Советского Союза Вячеслав Письменный, Анатолий Сурцуков, Николай Сафронов, Евгений Кашицын, Анатолий Божко и другие мои боевые товарищи по Афганистану. К слову, все они впоследствии стали генералами, что было своего рода стимулом в службе и для других офицеров. В общем, к концу года система управления армейской авиацией как самостоятельного рода Сухопутных войск была налажена.
- Виталий Егорович, а что собой представлял тогда этот род войск?
- Ну, это страшно сказать! Представьте: 68 полков и более 80 эскадрилий, 5 тысяч вертолетов и 80 тысяч специалистов...
- Впечатляет! И как же управлялась такая махина?
- У меня имелся свой командный пункт, на который замыкались все эскадрильи и полки дивизионного, армейского и окружного комплектов. На командующего армейской авиацией замыкались также три училища - Сызранское и Уфимское вертолетные и Кировское авиационно-техническое, центр боевой подготовки и центр беспилотных самолетов-разведчиков. Кроме того, имелись, естественно, штаб, различного рода службы, части и подразделения боевого и тылового обеспечения.
В округе было управление армейской авиации. Здесь тоже имелся свой КП, который стыковался с моим командным пунктом. Он осуществлял планирование и управление вылетами армейской авиации, а также обеспечивал взаимодействие с общевойсковыми армиями и со всеми родами авиации ВВС, находящейся на территории округа.
Далее цепочка шла в армию, где имелся отдел армейской авиации. Кроме всего прочего, его специалисты занимались обучением авианаводчиков из числа как авиаторов, так и общевойсковых офицеров. Их готовили в зависимости от потребностей войск или интенсивности боевых действий. С этой целью в учебном центре Московского военного округа были организованы специальные курсы. На наиболее важных участках роль авианаводчиков, как правило, выполняли группы боевого управления из специалистов авиационных полков или эскадрилий.
Вот такая, если говорить коротко, была структура. Вполне дееспособная. Даже в лихие времена, когда многие наши полки, выведенные в спешном порядке из Европы, оказались под открытым небом где-нибудь в калужских или курских полях, она выстояла.
Сильно поредели наши ряды и в результате распада СССР. Часть вертолетов была передана Белоруссии, Украине, другим бывшим советским республикам, часть списана, выведена за штат. В итоге в Российской армии осталось где-то около трех тысяч машин. До 50 - 60 тысяч человек сократилась и численность личного состава армейской авиации. И все же, несмотря на все беды, ниже 50 процентов неисправности техники мы никогда не опускались. Более того, в 1994 - 1995 годах мы закупили 16 новых Ми-24, полностью перевооружили полк на Ми-26. Все это, подчеркиваю, стало возможным благодаря тому, что поддержанию боеспособности армейской авиации командованием Сухопутных войск уделялось самое пристальное внимание. Нашу работу контролировал лично главком.
Да, не все у нас получалось так, как хотелось, скажем, в ходе боевых действий в Чечне. И качество подготовки летчиков, и качество техники, и боевое обеспечение, особенно разведка, не всегда отвечали задачам, которые там решались. Тем не менее остается только удивляться «мудрости» тех, кто одним росчерком пера «прописал» в ВВС род войск, вся 60-летняя история существования которого доказывает, что он предназначен для поддержки пехоты на поле боя.
- Да, споры вокруг целесообразности передачи армейской авиации в состав ВВС не утихают с самого первого дня, как только это решение было озвучено. А в каком состоянии вы оставили ее, уходя в запас, и как там идут дела сейчас?
- Начнем с того, что уходил я с должности командующего армейской авиацией не Сухопутных войск, а Вооруженных Сил. То есть она уже была «реформирована». Но структура управления, хотя и в урезанном виде, оставалась та же. В составе армейской авиации Вооруженных Сил были до 40 полков, 9 - 10 эскадрилий, центр боевой подготовки. Из трех военных училищ оставалось одно - Сызранское, которое функционирует и по сей день.
Как идут дела сейчас?.. Было бы, наверное, не совсем корректным с моей стороны давать какие-то оценки. Хотя связей со своим родом войск, боевыми товарищами, которые еще служат там, конечно, не теряю. Причастен, можно сказать, и к созданию новой техники: являясь заместителем генерального директора Ростовского вертолетного завода, где выпускают Ми-28Н, отслеживаю, как идут его войсковые испытания. Сейчас «ночной дракон» уже принят в серию. Летал на нем, на собственном опыте убедился: равных этой машине в мире нет. Но, поскольку уж речь зашла о технике, должен сказать вот о чем. Летать вертолет, самолет можно научить. Труднее начинить его всем необходимым. Это электроника, вооружение, каналы наведения... Все должно быть сопряжено, работать как единый организм. Над этим нам пока еще работать и работать.
Много забот и по переучиванию летчиков. Прежде чем сесть на модернизированные машины, особенно на те, где стоят системы ночного видения, они проходят соответствующую подготовку в учебном центре в Торжке. Так что мы работаем в тесном контакте со специалистами из войск.
Что же касается непосредственно управления армейской авиации, то могу лишь констатировать: оно сократилось в несколько раз. А главное, резко сократились возможности управления в плане воздействия на положение дел в частях. То же самое можно сказать и о структурах управления окружного и армейского комплектов, которые сейчас сосредоточены в воздушных армиях.
Все сосредоточено в руках заместителя главкома ВВС по авиации. Но ему, кроме армейской авиации, подчинены также штурмовая, истребительная, истребительно-бомбардировочная, дальняя и военно-транспортная авиация. Огромный объем разноплановых задач. Делаю акцент на этом, потому что знаю не понаслышке: сами по себе вертолеты представляют грозную силу лишь тогда, когда существуют органы боевого управления, командные пункты, штабы, четко отлаженная система боевой подготовки и применения армейской авиации.
Обратимся опять же к зарубежному опыту. Силы и средства армейской авиации США сведены в бригады, полки, батальоны и роты дивизий, армейских корпусов и командований сухопутных войск на театрах военных действий (ТВД). Кроме того, в сухопутных войсках имеется отдельная противотанковая вертолетная бригада. Организационная структура армейской авиации разработана с таким расчетом, чтобы на базе разнотипных вертолетных подразделений была возможность создавать тактические группы для решения задач применительно к конкретной обстановке.
Военные специалисты из Германии также рассматривают армейскую авиацию как важнейшую составляющую боевого потенциала сухопутных войск. В каждом армейском корпусе бундесвера сформировано по три вертолетных полка: полк противотанковых вертолетов, полк средних транспортных и полк легких транспортных вертолетов.
- Похоже, после событий в Южной Осетии и у нас все больше специалистов приходит к пониманию необходимости поиска безболезненного и наименее затратного способа возвращения армейской авиации в Сухопутные войска. Что думаете по этому поводу вы?
- Не знаю, как с точки зрения экономии - скупой, как известно, платит дважды, - а вот в том, что придется столкнуться с определенными трудностями, сомневаться, думаю, не стоит. О некоторых из них я уже говорил, рассказывая о перипетиях перевода армейской авиации в Сухопутные войска в 1990-е годы. Но тогда были другие возможности. Я имею в виду не только возможности «оборонки», которая сейчас даже в условиях увеличения объемов финансирования госзаказа не сможет в короткие сроки поставить в войска нужное количество техники и вооружения, отвечающих современным требованиям. Нет, думаю, вряд ли кто ожидает, что с принятием решения о возвращении армейской авиации в Сухопутные войска у нас сразу появятся сотни новых вертолетов. Да и не это, на мой взгляд, сейчас главное. В первую очередь важно выстроить систему управления, скелет, так сказать, а «мясо» нарастет. Тут как раз и может возникнуть первая проблема - кадровая. Речь не о летчиках. Их при необходимости, кроме Сызранского училища, можно будет обучать и в центре боевой подготовки в Торжке. А вот с командными кадрами труднее. Если раньше у нас каждый год хотя бы один вертолетчик поступал в Военную академию Генштаба, то в последнее время по известным причинам это не практиковалось. К тому же многие опытные офицеры и генералы ушли из армии раньше положенного срока. Командный состав придется готовить чуть ли не заново. На это потребуются и время, и средства. Как, впрочем, и на решение вопросов, связанных с обустройством личного состава.
Ну а если все-таки говорить об экономии, то и здесь, мне кажется, резервы есть. Допустим, на первых порах можно было бы обойтись без своего командного пункта. Просто в каждой дежурной смене на главном КП ВВС должны находиться представители армейской авиации Сухопутных войск. То же самое касается тыла, некоторых элементов инфраструктуры. Есть у меня и другие задумки на этот счет, и если решение все же состоится, готов в течение года быть советником командующего армейской авиацией безвозмездно.
- Виталий Егорович, приближается 60-летие армейской авиации. Что бы вы хотели сказать в связи с этим своим бывшим сослуживцам и сегодняшним воинам горячо любимого вами, насколько я понимаю, рода войск?
- Конечно, прежде всего хочется назвать хотя бы немногих из тех, кто был причастен к становлению армейской авиации как рода войск. Это Федор Герасимович Кисель, Павел Данилович Новицкий, Виктор Григорьевич Тарасов, Дмитрий Викторович Селезнев, Евгений Александрович Варюхин и другие вертолетчики старшего поколения. Это один из крупнейших специалистов в области вооружений Сергей Александрович Маев, который прошел вместе с нами Афган, Чечню и все прочие «горячие точки». Это Юрий Павлович Максимов, Михаил Митрофанович Зайцев, Виктор Федорович Ермаков, Геннадий Петрович Шеин, Анатолий Андреевич Головнев и многие другие общевойсковые командиры, немало сделавшие для развития тактики применения армейской авиации на поле боя. Это Михаил Васильевич Нагибин, Борис Николаевич Слюсарь, Александр Петрович Лаврентьев и другие руководители предприятий, производящих вертолеты.
Тем же, кто сегодня служит в армейской авиации, пожелаю стать настоящими властелинами своих замечательных винтокрылых машин и свято чтить славные традиции предшественников, с честью выполнявших задания Родины в разных точках нашей планеты. И терпения вам, дорогие друзья! «Вертушка» еще послужит по предназначению.